— Ну...и что будем делать?
— Ээээ...ничего.
— Ничего?
— Да, это и делают влюблённые.
— Ничего?
— Ничего...но в этом есть и плюсы — мы будем делать это вместе.

— Но я боюсь, что ты такая же, как я.
— В смысле?
— Ну, ты же понимаешь… одиночка... Когда твоя мать ушла, я никому не позволил занять её место. Помнишь наш старый стол для пинг-понга?
— Да.
— После твоей матери я много лет играл один... Просто поднимал другую часть стола, и шарик, конечно, отскакивал в мою сторону, но отскок был всегда предсказуем, понимаешь? Я в точности знал, где он окажется, я постоянно кого-нибудь искал, с кем мог бы сыграть партию, но не мог найти подходящего партнёра... Кто-то играл слишком хорошо, кто-то недостаточно хорошо, но, по крайней мере, всё было по-новому. Знаешь, я понимаю, что жизнь в одиночестве — это ужасно уныло, каждый должен найти свою половинку, так что, если ты кого-то нашла, я рад за тебя.

— Я не знаю, просто мне кажется, мы стали редко видеться...
— Что правда, то правда, но...
— Я не виню тебя Джилл, я знаю в отношениях участвуют двое.

Ну, он, он не очень высокий, но сильный, он меня защищает, он галантный, например, когда идёт дождь он всегда отдаёт мне свой дождевик, а сам...сам мокнет. Нам с ним нравится одно и то же, хоть мы и не похожи и он, что забавно, хорошо разбирается в компьютерах, просто потрясающе.

— Ладно, береги его! С этим чемоданом связано множество воспоминаний.
— Каких воспоминаний? Ни одной поездки...
— Обо всех поездках, в которые мы так никогда и не отправились...

Дай ей повод улыбнуться, потому что знаешь что, знаешь что... она заговорит с тобой, если ты дашь ей повод улыбнуться.

Всё так просто, когда любви уже нет — короткое бурное наслаждение, полная отдача… Это занятие любовью, а не любовь. Мы это знаем. Мы даём себе последний шанс, для очистки совести.