— Вы наверняка хорошо играете в шахматы, Кони.
— Я бы играл хорошо, если бы помнил, как ходят фигуры.

— Это прежде всего стратегия. Стратегия — вот что такое работа продюсера. Это все, знаете ли, думать наперед, предвидеть.
— Это как сантехник.
— Именно, как сантехник — делаешь свое дело и никто ничего не замечает, и только когда сантехник ошибается, кругом все оказываются по уши в дерьме. (Когда ты хорошо делаешь свою работу, никто не обращает на это внимания. Но когда ты её херишь, дерьмо льётся изо всех дыр.)

— А что, если мы попытаемся выбить для президента Нобелевскую премию?
— Наша работа заканчивается в день выборов.
— А всё-таки?
— Просто для симметрии?
— Вот именно.
— После того, как Киссинджер получил премию мира, я бы не удивился, если бы мне сообщили, что я взял первый приз на скачках.
— Да, но президент действительно установил мир...
— Да, но войны-то не было?
— Это еще большее достижение.

Ты влюбляешься заново не потому, что забываешь старую любовь... Ты забываешь старую любовь, потому что влюбляешься заново. Только любовь может исцелить сердце, израненное любовью.

— Если ты нормальный, то ты живёшь какой-то неестественной жизнью.
— А я вообще не живу жизнью. Жить жизнью грустно: работа — дом, работа — могила. Я живу в заповедном мире своих снов. А жизнь – что жизнь... Практически, жизнь – это только окошко, в которое я время от времени выглядываю.
— И что там видно?
— Да так, ни фига, муть всякая...