— Это прежде всего стратегия. Стратегия — вот что такое работа продюсера. Это все, знаете ли, думать наперед, предвидеть.
— Это как сантехник.
— Именно, как сантехник — делаешь свое дело и никто ничего не замечает, и только когда сантехник ошибается, кругом все оказываются по уши в дерьме. (Когда ты хорошо делаешь свою работу, никто не обращает на это внимания. Но когда ты её херишь, дерьмо льётся изо всех дыр.)

— А что, если мы попытаемся выбить для президента Нобелевскую премию?
— Наша работа заканчивается в день выборов.
— А всё-таки?
— Просто для симметрии?
— Вот именно.
— После того, как Киссинджер получил премию мира, я бы не удивился, если бы мне сообщили, что я взял первый приз на скачках.
— Да, но президент действительно установил мир...
— Да, но войны-то не было?
— Это еще большее достижение.

— Вы наверняка хорошо играете в шахматы, Кони.
— Я бы играл хорошо, если бы помнил, как ходят фигуры.

Ты влюбляешься заново не потому, что забываешь старую любовь... Ты забываешь старую любовь, потому что влюбляешься заново. Только любовь может исцелить сердце, израненное любовью.

— Если ты нормальный, то ты живёшь какой-то неестественной жизнью.
— А я вообще не живу жизнью. Жить жизнью грустно: работа — дом, работа — могила. Я живу в заповедном мире своих снов. А жизнь – что жизнь... Практически, жизнь – это только окошко, в которое я время от времени выглядываю.
— И что там видно?
— Да так, ни фига, муть всякая...