— Ой, виниловая обивка так и кричит: «Мой хозяин — безумный убийца!»
— Джозеф, если не собираешься помогать, то хотя бы молчи.

Спать в гробу — это небылицы. Я сплю в морозильнике. Кстати, пицца с чесноком — это вкусно, только иногда это портит свидание. Если брызнуть на меня святой водой, я промокну. Распятие?! Да, пожалуйста, если вас это заводит. Да, и я определенно не умею превращаться в летучую мышь. Хотя это, конечно, было бы круто…

— Мик, прости, я не могу так больше…
— Бетт!
— Что было надето на мне, когда мы встретились?
— Джинсы, полосатая блузка, бежевый пиджак…
— А обувь?
— Ты была босиком.
— Ты все это помнишь? Почему?
— Потому что я люблю тебя.

Когда она в моих объятиях, кажется, что у нас все могло бы получиться. Но у монстров не бывает «жили долго и счастливо».

Если я что и выучил за восемьдесят пять лет — иногда наши желания не имеют значения. Но если вселенной хочется чего-то другого, будет только так, как хочет она. Кроме наших желаний, существует еще миллион случайностей, которые мы не контролируем. Событий, из-за которых мы оказываемся в определенном месте в определенное время, и которые меняют нашу жизнь. Кто управляет этими случайностями? Я знаю только одно — это не мы.

Шестьдесят лет без прикосновений — это очень сложно, но приходится. Потому что трудно смириться с мыслью, что покажешься кому-то монстром.

Ана-Люсия Сойеру в яме:
— Откуда у тебя пистолет? Почему ты им не воспользовался, когда на тебя напали?
Сойер:
— Да знаешь ли, меня отвлекли! Дубиной по голове!