Марина Цветаева

И вот — теперь — дрожа от жалости и жара,
Одно: завыть, как волк, одно: к ногам припасть,
Потупиться — понять — что сладострастью кара —
Жестокая любовь и каторжная страсть.

По ночам все комнаты черны,
Каждый голос темен по ночам
все красавицы земной страны
Одинаково-невинно-неверны.

Два солнца стынут — о Господи, пощади!
Одно — на небе, другое — в моей груди. Как эти солнца — прощу ли себе сама? —
Как эти солнца сводили меня с ума! И оба стынут — не больно от их лучей!
И то остынет первым, что горячей.

Слово странное — старуха!
Смысл неясен, звук угрюм,
Как для розового уха
Темной раковины шум. В нем — непонятое всеми,
Кто мгновения экран.
В этом слове дышит время
В раковине — океан.

Что же мне делать, певцу и первенцу,
В мире, где наичернейший — сер!
Где вдохновенье хранят, как в термосе!
С этой безмерностью
В мире мер?

Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.