Получается, взрослых нет. Есть постаревшие дети.

Лёша: — Ты представляешь, как в такой ситуации приятно отказать?
Слава: — Не представляю...
Лёша: — Она пришла... вся... Жанна Фриске.
Слава: — Ну я знаю, не надо.
Лёша: — Пришла и говорит — я твоя...
Жанна Фриске: — «Я люблю вас, Вячеслав Гаврилович!»
Лёша: — А он ей — раз!
Вячеслав Гаврилович: — «А я вас — нет!»
Лёша: — Всем бабам в её лице отмстил! За юношеские прыщи, за девочку в девятом классе, которая не пошла с тобой танцевать, за третьекурсницу, которая заснула в самый важный момент, пьяная дура!
Слава: — У тебя это тоже было?
Лёша: — Было!

— Ну ведь было же, да? Было? В глаза мне смотри! Я же вижу, что было!
— Да не было ничего, зачем бы я тебе тогда рассказал.
— Угу... Ну целовались же, да? Целовались!
— Да вообще не целовались.
— Угу... Я поняла: ты к ней сам приставал, а она тебе отказала!
— Я же тебе говорю — это она ко мне приставала, а я отказал... Клянусь!
— Чем?
— Здоровьем Гоши.
— Че... правда не было? Отказал? Жанне Фриске?
— Да.
— Ну ты мудак...

Это потому что в искусстве нет объективных критериев. Вот в спорте всё объективно — пробежал быстрее всех стометровку, всё — ты молодец, победитель, чемпион!... И никого не интересует стиль твоего бега, хоть задом наперед. «Как-то он не концептуально пробежал..» — да пошел ты в жопу, ты сам так пробеги. «Нет, нет, что же он хотел сказать этими своими 9.5 секундами» — что ты хрен так пробежишь — только и всего.

— Смотри, как трогательно. Им же лет по восемьдесят, то есть лет шестьдесят они прожили вместе. И видно, видно, прям видно, что они друг друга любят.
— Любят? Почему ты так думаешь, что они друг другу не изменяли? Может даже поэтому они и прожили так долго и счастливо. Ну потому что изменяли. Разве так не бывает?
— Нет. Так не бывает.
— Почему?
— Потому что. Потому что я так не хочу.

— Почему Киев — мать городов русских? Не, ну русских ладно, понятно, но почему Киев — мать? Он же отец...
— А я скажу тебе. Это потому, что Москва — порт пяти морей.