Я верю в жизнь и даю жить другим.

Бреду меж острых скал, через висячий мостик,
Туда, где вечна тьма и ярок древний свет.
Там ждут на дне они, тревожа мертвых кости,
И знают лишь они на мой вопрос ответ.
Я в Черный лес стремлюсь, где Царь Лесной поможет
Мне истину открыть, назвав расплаты час.
Как много их, глупцов, кто мнил себе, что сможет
Ту цену заплатить — их больше нет средь нас.
И все же мне пора. Не я избрал дорогу
В извечную игру... Остальные строчки были все в тёмных пятнах, за исключением двух последних И, покидая тех, кто вечно ждёт на дне,
Я слышу, как они смеются в спину мне.

– И что ты увидела?
– Мерзкого монстра, не очень большого.
– Одного из тех, с картинок? Василиска или Вервольфа?
– Нет, очень мерзкого. Как наш тренер Роджерс.

– Слушаюсь и повинуюсь, – слабо произнес он.
– Обычно ты слушаешься, но гнёшь свою линию, – заметила Одри.

– Одри, наконец-то! Давненько я тебя не видел!
– О, я считала секунды до нашей встречи.
– Я тоже! Жаль, что я не захватил с собой калькулятор, чтобы не сбиться со счета.

Я – с двумя двух слиянье. Прохладен и жарок.
Я – в природе вещей, я – бесценный подарок.
Я – начало начал, я и грешен, и свят,
И охотно сдаюсь, если силою взят.

– Привет, Майкл.
– Привет, о свет моих очей. Уж не блинчик ли я вижу?
– Не смей лопать! Лучше отнеси в гостиную.
– Слушаюсь и повинуюсь.

– Что ты готовишь?
– Ничего особенного. Мушу жоу и хэй цзяо ню лю. Объясняю для невежд: обжаренная свинина и блинчики с начинкой.