с каждым шагом сердце медленно превращалось в ледышку. Впрочем, у меня разыгралось воображение — на улице стояло лето.

— Я тебя люблю, — прошептала я.
— Ты так это говоришь, как будто прощаешься.
Я действительно прощалась...

– Знаешь, мне кажется, причина не во мне, – прошептала я. – Это ее тело… Она ведь симпатичная, да?
– Да. Мелани очень симпатичная. Я бы даже сказал, красивая. Но несмотря на ее красоту, она мне чужая. Я не испытываю к ней никаких… чувств.
– Это всего лишь тело.
– Ничего подобного. Неважно, какое у тебя лицо, важно, что оно выражает. Мне все равно, какой у тебя голос, мне дороги твои слова. Не имеет значения, как ты выглядишь в этом теле, твои поступки говорят сами за себя. Ты прекрасна.

У меня получалось выдержать его взгляд не дольше нескольких секунд; робость, непривычная и сбивавшая с толку, заливала лицо румянцем, и я снова и снова опускала глаза.

Надо мной загорелись три знакомые звезды. Они не звали меня — они меня отпускали, отпускали в черную Вселенную, по которой я много раз странствовала.

Я погрузилась в черноту, которая вдруг стала светлеть, изменяться. Вместо черной дыры передо мной закружился синий свет — теплая, живая, сверкающая синева... Я поплыла вперед, не испытывая страха.

Я не понимаю. Что это? Мне это совсем не нравится. Сердце бьется быстрее, мне страшно. Я никогда ещё так сильно не боялась. Я не понимаю.

Глаза оставались такими же синими, какими я их запомнила — якорь, который удерживал меня на этой планете.

Я заглянула ему в глаза, и сердце забилось, только уже не от воспоминаний: меня захлеснуло настоящее чувство, во рту пересохло, стало трудно дышать. Место, где его рука касалась моей спины, словно жгло огнем.

Он откинул облако золотых волос с моего лица и прижал к моей щеке большую ладонь, в которой спокойно поместилось бы все мое лицо, от подбородка до лба. От этого прикосновения по моей коже словно пробежал электрический заряд. Стало щекотно внизу живота.