— Я тебя люблю, — прошептала я.
— Ты так это говоришь, как будто прощаешься.
Я действительно прощалась...

– Знаешь, мне кажется, причина не во мне, – прошептала я. – Это ее тело… Она ведь симпатичная, да?
– Да. Мелани очень симпатичная. Я бы даже сказал, красивая. Но несмотря на ее красоту, она мне чужая. Я не испытываю к ней никаких… чувств.
– Это всего лишь тело.
– Ничего подобного. Неважно, какое у тебя лицо, важно, что оно выражает. Мне все равно, какой у тебя голос, мне дороги твои слова. Не имеет значения, как ты выглядишь в этом теле, твои поступки говорят сами за себя. Ты прекрасна.

Глаза оставались такими же синими, какими я их запомнила — якорь, который удерживал меня на этой планете.

Надо мной загорелись три знакомые звезды. Они не звали меня — они меня отпускали, отпускали в черную Вселенную, по которой я много раз странствовала.

Я погрузилась в черноту, которая вдруг стала светлеть, изменяться. Вместо черной дыры передо мной закружился синий свет — теплая, живая, сверкающая синева... Я поплыла вперед, не испытывая страха.

Это было очень странное чувство — объятие было отнюдь не платоническим. Моя робость вдруг куда-то делась. Я повернулась лицом к нему, он покрепче сжал объятия.

Я не понимаю. Что это? Мне это совсем не нравится. Сердце бьется быстрее, мне страшно. Я никогда ещё так сильно не боялась. Я не понимаю.

Он постоянно касался моего лица и волос, мы часто держались за руки — но ведь на это тело все так реагировали, испытывая ко мне исключительно платонические чувства.