Приходит день, когда ты не можешь больше быть один.

наш мир находится, несомненно, в уголке книжной страницы, в подошве ботинка или в пивной пене поверх кружки из какой-то другой гигантской цивилизации.

Каждый раз, когда я нахожусь перед моим муравейником, у меня возникает странное ощущение. Я для них всемогущ. Я как будто их Бог…
Иногда мне в голову забредает шальная мысль. Глядя на эти песчаные Города, я думаю: а если бы это был наш Город? Если бы мы были бы заключены в какой-нибудь аквариум, и за нами наблюдал бы какой-нибудь гигант?
А вдруг Адам и Ева были двумя подопытными кроликами, которых эксперимента ради поместили в лабораторные условия, чтобы “посмотреть”?
А вдруг изгнание из рая, о котором говорится в Библии, было всего лишь сменой аквариума?
А вдруг всемирный потоп был всего-навсего стаканом воды, пролитым неосторожным или любопытным Богом?
Этого не может быть, скажете мне вы? Как знать…

Человеческий мозг способен хранить около шестидесяти миллиардов воспоминаний. Когда память переполняется, происходит автоматическая уборка, воспоминания, сочтенные наименее интересными, забываются. Остаются трагические воспоминания и сожаления об ушедших радостях.

Как вы заполните ваше существование, если вы знаете, что рождены утром для того, чтобы умереть вечером?

Что может быть отраднее, чем прекратить думать? Остановить, наконец, этот полноводный поток мыслей, более или менее нужных, более или менее важных.
Прекратить думать! Как будто умереть, сохраняя возможность ожить. Стать ничем. Вернуться к высшим истокам. Не быть даже тем, кто ни о чем не думает. Быть ничем. Вот это благородная задача.

Я встречал людей, выковавших себе усилием разума «интеллектуальный» панцирь, защищавший их от неприятностей. Они казались более сильными, чем остальные. Они говорили «мне наплевать» и смеялись надо всем. Но если проблеме удавалось пробить покров панциря, производимые ею разрушения были ужасны.
Я встречал людей, страдавших от малейшей неприятности, от малейшей атаки, но разум их от этого не закрывался, они оставались чувствительными ко всему, каждое нападение чему-нибудь их учило.