— Когда люди думают, что ты умираешь, тебя действительно слушают, а не просто...
— ...а не просто ждут своей очереди заговорить.

— Мы поделим группы. Хорошо? Забирай себе лимфоцит и туберкулёз.
— Туберкулёз бери себе. Моё курение там не к месту.
— Хорошо, ладно. Насчёт рака яичек разговора быть не может.
— Ну, скорее я имею право там появляться, в отличие от тебя. У тебя яйца на месте.
— Шутишь?
— Не знаю. Разве?

— Я словно всаживаю пули меж глаз каждой панды, которая не хочет трахаться ради спасения вида. Я хотел открыть клапаны танкеров и загадить все французские пляжи, которые я вовек не увижу. Я хотел дышать дымом.
— Что за дела, псих?
— Я чувствовал, что разрушаю что-то красивое.

— Я знаю, я вёл себя очень странно, и, возможно, тебе показалось, что во мне уживаются два разных человека.
— Доктор Джекил и мистер Мудак.

Будь у меня опухоль, я назвал бы её Марлой. Марла — крохотная язвочка на нёбе, которая зажила бы, если к ней не прикасаться языком, но не удержаться.

Так я познакомился с Марлой Сингер. Согласно её мировоззрению она могла умереть в любой момент. Трагедия в том, говорила она, что этого не происходит.

— Знаете, для чего в самолётах нужны кислородные маски?
— Чтобы дышать.
— Кислород опьяняет. В катастрофических ситуациях люди впадают в панику и бешено глотают воздух, и вдруг эйфория, покой, и ты смиряешься с судьбой. Вот рисунок. Аварийное приводнение — 600 миль в час. А на лицах спокойствие, как у коров в Индии.
— Это интересная теория.