А ты ничего, Шрек. Только поменьше бы орал и побольше мылся!

— Ты не солжешь! Скажи мне, бревно, где сейчас Шрек?
— Ну, эээ, не знаю где его нет…
— Хочешь мне сказать, что не знаешь где Шрек?
— Ну, было бы резонно полагать, что это предположение более или менее лишено оснований.
— Так ты знаешь, где он?
— Напротив, я хочу подчеркнуть, что не отвергаю возможности относительно и в силу обстоятельств неосведомленности в том, где он, с учетом всех факторов, мог бы быть. В прочем, возможно, его там и нет. Даже если он не там, где его нет, это лишь предположение…

— Шрек, ты чего?
— Не могу поверить, что скоро стану отцом. Как это получилось?
— Позволь объяснить. Когда кавалеру симпатична дама, его к ней влечет… И не устоять…
— Я знаю, как это бывает. Я не могу поверить!
— А как это бывает?

— Слуушай, солдат! Солдат, а ты когда на войне был, ты лицо там мазал гуталином, всякой грязью?
— Нет.
— А когда в руку снаряд попадает, зашивал мясо ниткой... брал вот это всё?
— Нет.
— А, а ты делал ожерелье из ушей врага?
— ОТСТАНЬ! НЕТ!
— Да какой же ты солдат, ты — матрос!

— Это была не любовь!
— Что? Как ты можешь такое говорить?
— Потому что Бендер умеет любить. И любовь нельзя разделить со всем миром! Любовь подозрительная, бедная, боязливая, она... она жадная... Друзья мои, не бывает великой любви без великой ревности! Я люблю вас, мясные мешки!

— А это кто такой? Он так жутко и подозрительно выглядит!
— Что-что?!
— Амелия, все, кто судят о людях по внешнему виду или по слухам, оскорбляют саму справедливость! Да, на первый взгляд Зелгадисс выглядит подозрительно.
— Что-что?!
— Но в принципе он ничего.
— В принципе?!