Я теперь с тобой во всем. Не важно в чём.

— Как вы думаете, она смогла бы ранить человека, который любит ее больше жизни? Продалась бы она ради искусства?
— Продалась ради искусства? Нет, ей это не надо. Это невыгодная сделка. Вы великая актриса, разве вы не знали?
— Вы хороший человек.

— Многие любят вас, потому что вы такая как есть.
— Актер не бывает самим собой.
— Вы бываете. Я видел вас недавно на сцене — там вы были больше похожи на себя, чем сейчас. Значительно больше.
— Вы знаете, какая я?
— Я ведь ваш зритель.
— Нужно идти.
— И далеко?
— Я встречаюсь с одной одноклассницей, бывшей...
— Вот видите, сейчас вы были совсем не вы.

— Хорошим вкусом твои друзья не страдают.
— А в этом ты не права. Вот — чесалка для спины. Очаровательно!
— Это вилка для салата.
— Все равно очаровательно.

— Это нам и нравится в ваших пьесах — человеколюбие, вера в то, что все может измениться... Драймон, можете сколько угодно писать об этом в пьесах, но люди не меняются.

Может и эта система мне не нужна. А тебе? Тебе она тоже не нужна или же нет? Ты точно так же прыгаешь к ним в кровать. Разве нет? Да потому что они и тебя точно так же могут растоптать и не посмотреть на твой талант. Да потому что это они решают, кто занят в пьесе, кому можно играть и кто будет режиссером. Ты не хочешь закончить как Йерска. И я тоже не хочу. Потому я и иду туда...