Особенность моей гениальности состоит в том, что она проистекает от ума. Именно от ума.

Я восхищаюсь Кантом. Из него я не понял ровным счётом ничего. Человек, написавший такие важные и бесполезные книги, был не иначе как ангелом.

Первый, сравнивший щеки молодой девушки с розой, наверняка, был поэтом; первый, повторивший это, вероятно, был идиотом.

— Почему у вас часы растекаются? — спрашивают меня.
— Но суть не в том, что растекаются! Суть в том, что мои часы показывают точное время.

Говоря про Галу, Сальвадор Дали Подчёркивал: «Ей предназначено стать моей Градивой, той, что идёт впереди, моей победой, моей женой. Но для этого она должна была вылечить меня — и вылечила... вылечила одной лишь гетерогенной, непокорной, неисчерпаемой силой женской любви, наделённой биологическим ясновидением, столь чудесно изощрённым, что по глубине своего проникновения и по практическим результатам оно далеко превосходило все триумфы психоанализа».

Произведение искусства не пробуждает во мне никаких чувств. Глядя на шедевр, я прихожу в экстаз от того, чему могу научиться. Мне и в голову не приходит растекаться в умилении.

Почему-то никого, кроме меня, не волнует обратная сторона вещей. Вот, к примеру, тень. Хотелось бы понять, в каких отношениях она с тем, что ее отбрасывает, и вообще — что она такое.