— Не против, если я закурю?
— Курить можно только в багажнике.

— Я пыталась пробудить в отце чувства.
— Какие чувства?
— Какие-нибудь. Любые. Как я могу пересказать тебе восемнадцать лет своей жизни, когда я чувствовала себя забытой и никому ненужной? Отец всегда относился ко мне, как предмету мебели.
— Значит ты захотела с ним рассчитаться?
— Трудно сказать. Я всегда думала, что только мой отец и никто другой, может помочь мне разобраться в себе самой.
— Помоги себе сама. Ты должна сама разобраться в себе. Тебе не нужен отец для того, чтобы осознать, кто ты есть. Знаешь, как проще всего сделать сон явью? Знаешь? Надо проснуться. И тогда ты обретёшь своё «я». Ты станешь независимой и самодостаточной. Ты обретёшь всё, что только захочешь.

Даю тебе пять секунд! Открой люк! Или пущу пулю в лоб!... Хе-хе-хе! Обалдеть — мне за это еще и платят... Люблю смотреть, как вы подыхаете...

— Снимки должны быть приличные и говорить «из этих людей выйдут прекрасные родители».
— И что?
— А ты топлесс.
— Да ладно, твои руки всё самое неприличное прикрыли.
— Руки — это которые? Та, что держит бокал с текилой, или та, что с кубинской сигарой?

— Мы идём на родительское собрание, вернёмся к ужину.
— А что будет на ужин?
— Смотря что скажут учителя. Если вы хорошо учились, то ждите пиццу, если учились плохо, то... яд.
— А если один учился плохо, а другой — хорошо? Пиццу с ядом?
— Нет, две покупки я делать не собираюсь!

— Изо дня в день я повторяю всю эту тягомотину: постоял тут, подошёл туда, пожевал травы и опять сначала!
— А знаешь, в чём дело?
— Пойду-ка я на ЮрФак!

— Чёрт! Он же мёртвый!... Вы его убили?
— Я выстрелил, а убили его пули и жир. (— Ты его убил?
— Нет, я стрелял в него, а убили пули.)