Неужели надо обязательно отдалиться от человека, чтобы осознать, какое место он занимает в твоей жизни?

Сколько встреч ты пропустил за три последних года, потому что твоя любовь одной ногой стояла в сегодняшнем дне, а другой — во вчерашнем?

Чтобы в городе, где семь с половиной миллионов жителей, такие люди, как ты и Матиас, оставались холостыми или незамужними, — вот это действительно ненормально.

— Знаешь, сколько времени ты провел сегодня вечером вот с этой штукой в руке? — поинтересовалась Софи ровным голосом, помахивая губкой.
Антуан нахмурился.
— Ты беспокоишься о том, что Матиас одинок — продолжила она, — а о собственном одиночестве ты никогда не думал?
Она бросила ему губку, которая приземлилась точно посередине стола, и вышла из дома.

Но Матиас был решительно неспособен услышать, что именно предлагает Одри. Он уже знал, что остаток дня пройдёт для него под знаком печали. Хоть Одри и сидела рядом, после того, как он узнал о её отъезде, ему уже не хватало её.

Для него каждый шаг, который приближал их к автобусной остановке, был шагом к разлуке.

Одри взволнованно посмотрела на зажатый в ладони телефон, с улыбкой погладила циферблат и убрала его в карман. Её попутчица выдохнула и смогла наконец перевернуть страницу своей книги. Она только что прочла одну и ту же строчку двадцать семь раз подряд.

Журналистка по натуре, Одри привыкла сама направлять разговор; а чтобы не говорить о себе, лучший способ — задавать побольше вопросов о других, и эта стратегия особенно эффективна, если ваш собеседник о ней не подозревает.

— Это просто потрясающе — наш двадцать первый век, — заметил Матиас. — Люди разводятся из-за любого пустяка, женщины заводят детей от проезжих серфингистов, а потом ещё говорят, что нам, мужчинам, не хватает той уверенности в себе, что была прежде...

Нет, она ни разу не говорила с Роменом вот уже пол года... кроме того раза в прошлом месяце, по поводу забытого чемодана, который, как выяснилось, ему был дороже, чем чувство собственного достоинства...