Капеллан подходит и, пробормотав молитву, осеняет его крестным знамением.
— Католик был?
— Не знаю.
— Ну ладно. Всё равно.

— Да, Аранго, вот еще что! Проследите, чтобы женщины покинули парк до прихода французов. Тут им совсем не место.
— Я уж пытался прогнать их, господин капитан. Они только смеются мне в лицо.

— Вы лишились всякого чувства ответственности! Подстрекаете простонародье, разжигаете самые низменные страсти, а последствия могут быть поистине чудовищны… Неужели не довольно и той крови, что уже пролилась с обеих сторон?
— Кровь проливают, расстреливая народ картечью, эти вот господа. Правительство же и лично вы, капитан Альварес, сидите сложа руки и спокойно смотрите на это истребление. И это в лучшем случае! А в худшем – вступили с врагом в сговор.

— Откуда ты, дружище?
— Откуда ж мне идти?! Разумеется, из артиллерийского парка, где я дрался за родину.
— Ну да?! И как же?..
— Геройски.

И если гостеприимство этого народа по отношению к чужестранцам безгранично, то поистине ужасна его мстительность по отношению к тем, кто предал его...

— Это тебе Бог повелел, чертов поп, кровь проливать?!!!
— Истинно так. Господь Бог повелел вас всех до единого в пекло отправить...

— Я солдат. Присягу принимал. И мои командиры вытащат меня отсюда. Это их святая и прямая обзанность.
— Офицеры? Да они сидят сейчас в тепле, пережидают... А тебя бросили. Да и меня тоже. Всех нас...
— Но родина...
— Ох, да не смеши ты меня! О чём ты? Посмотри на себя, посмотри на меня. Посмотри на всех этих простаков, что вышли сегодня утром на улицы. Вспомни, как корячились с утра в Монтелеоне, как жилы рвали, кровь проливали, погибали... И никто пальцем не пошевелил, чтоб помочь! Начхать на тебя этой родине!

но что вообще в школе хорошего? Когда нас туда швыряют как заложников в турецкую баню, школа кажется нам самым важным делом на свете. Только после третьего или четвертого класса мы начинаем понимать, какой это вообще идиотизм с начала и до конца.