Где твои желуди, милая?
Разбитый отчаянием, убитый горем,
Уродливым коричневым куском мыла,
Я шел к тебе три месяца морем.
Подбитый слоном упаду к твоим ногам,
В пустую нору буду тыкаться безумных муравьедов тысячей носов.
Без твоего имени слова — утомительный гам,
Твое молчание страшнее тысячи слов. Желуди съедены, слоны умирают молча.
Всех муравьедов смяли, собрали в охапку.
Мыло теперь обмылок.
Нора оказалась волчья.
Милая, дай хотя бы последний раз уткнуться в твою меховую шапку.

Жизнь похожа на мелкие клетки,
Больше на чёрные, на белые редко.
И мы не знаем, куда сделать ход,
Но всё же верим, что нам повезёт.

Легче смотреть на жизнь,
Обсуждать издалека
Тех, кто застрял в петле,
Кто пляшет с дулом у виска...
И ждать, когда же наш черёд
Бросить камень.

Среди тысячи людей я совсем один. Стоя посреди дождя, сохну без воды.
Я подпрыгнул, и упал, и сдался навсегда — я не могу дотянуться до звезды!

Нам всем красота — отрада для глаз.
Но вечно она не сияет для нас.
К любой красоте приходит закат.
И мне остаётся лишь уверовать в ад.

Но если сильно поднажать и постараться,
Я догоню — мы сможем потягаться.
Пахать без сна, без передышки, без обеда
Постой, постой, постой! Куда я еду?

В начале дня как всегда, несмотря ни на что,
Забыв усталость, болезнь и врожденную лень.
Старайся все свои силы направить на то,
Чтобы остаться в живых, пережив этот день.

Где вы где, кто были рядом со мною?
Где сейчас и с какою судьбою?
Я бы хотел с ними всеми встретиться,
Но слишком быстро земля наша вертится...