Но в жизни наступает миг, когда понимаешь: сейчас или никогда.

Знаете, как это бывает: некоторые фильмы запоминаешь только по тому, какое тогда было настроение или с кем ты его смотрела. То, что мы творим в своем воображении, гораздо хуже того, что происходит в жизни.

Радость, доставляемая нами другим, прекрасна тем, что она не бледнеет, как всякое другое отражение, но возвращается к нам ещё более яркой. (Радость, доставляемая нами другому, пленяет тем, что она не только не бледнеет, как всякий отблеск, но возвращается к нам ещё более яркой.)

Ощущая своё несовершенство, мы всегда ищем кого-то, кто мог бы нас дополнить. Когда же через несколько лет или месяцев любовной связи мы по-прежнему чувствуем, что нам чего-то не хватает, то обвиняем в этом своих партнеров и с головой бросаемся в новую, более многообещающую связь. Это может длиться сколько угодно и превратиться в серийную полигамию, пока однажды мы не осознаем, что другой человек может внести в нашу жизнь много сладостных моментов, но только мы сами отвечаем за собственную законченность и совершенство. Никто, кроме нас, не может осуществить нашу самореализацию, и утверждать обратное — значит опасно заблуждаться и заранее обрекать на неудачу любые отношения, в которые мы вступаем.

В минуты крайности нас часто посещают вспышки молнии, которые иногда ведут за собой просветление, иногда же наоборот, — ослепляют.

Как только ты перестаешь о чем-то мечтать, твое желание исполняется. Может, это и правда, но ложка дорога к обеду.

— Да, я знаю. В тюрьме он курит «Кэмел». Он сказал, что когда сидишь взаперти, выкурить сигарету — это как пообщаться с другом.
— Ну тогда у них выходит очень тоскливая дружба, потому что Бернард не курит.

Женщина — существо непонятливое и глупое, но зато забавное и милое, она своей бестолковостью приправляет и подслащивает тоскливую важность мужского ума.
В глупости женщины — высшее блаженство мужчины.