Меж всех вещей, что могут быть созерцаемы под сводом небес, ничто не выглядит столь возбуждающим чем человеческий дух, насилующим человеческие чувства, вызывающим ужас или восхищение, как чудеса, монстры и мерзости, сквозь которые мы видим труды природы вывернутыми, изуродованными и обезглавленными.

Единственное, чего я не мог понять — испортила ли меня средняя школа или, наоборот, возвысила. Может быть, произошло и то, и другое, ведь развращение и просвещение часто оказываются неразделимыми.

Несмотря на то, что у меня с отцом было так много общего, я не хотел признаться себе в том, что похож на него.

Я научился ценить музыку, я увидел в ней некую панацею, универсального целителя. Я понял, что музыка — это возможность проникнуть туда, где меня примут и полюбят; туда, где нет ни правил, ни догм.

Апокалипсис не приходит с огнём и разрушениями, он происходит на персональнальном уровне. Если ты веришь, что ты центр собственной вселенной, и ты хочешь увидеть эту вселенную разрушенной, достаточно одной пули.

Мир рок-музыки заворожил и очаровал меня — я восхищался тем, как эти певцы вопят во все горло о добре и зле, провозглашают себя то ангелами, то дьяволами, а окружающие их смертные при этом веселятся. Иногда казалось, что они просто безумны. Однако выступления их всегда поражали технической сложностью и великолепной организацией. Думаю, что за всю историю своего существования мир не видел ничего подобного — такого удивительного сочетания дикого варварства и интеллекта.

Это мы говорим, будто мы выдумываем. На самом деле всё давным-давно выдумано. Кто-то давным-давно всё выдумал, сложил всё в ящик, провертел в крышке дыру и ушёл... Ушёл спать... Тогда что? Приходит отец Кабани, закрывает глаза, с-суёт руку в дыру. — Отец Кабани посмотрел на свою руку. — Х-хвать! Выдумал! Я, говорит, это вот самое и выдумывал!... А кто не верит, тот дурак... Сую руку — р-раз! Что? Проволока с колючками. Зачем? Скотный двор от волков... Молодец! Сую руку — дв-ва! Что? Умнейшая штука — мясокрутка называемая. Зачем? Нежный мясной фарш... Молодец! Сую руку — три! Что? Г-горючая вода... Зачем? С-сырые дрова разжигать... А?!

Человек может верить и не верить... это его дело! Человек — свободен... он за все платит сам: за веру, за неверие, за любовь, за ум — человек за все платит сам, и потому он — свободен!... Человек — вот правда! Что такое человек?... Это не ты, не я, не они... нет! — это ты, я, они, старик, Наполеон, Магомет... в одном! (Очерчивает пальцем в воздухе фигуру человека.) Понимаешь? Это — огромно! В этом — все начала и концы... Все — в человеке, все для человека! Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга! Чело-век! Это — великолепно! Это звучит... гордо! Че-ло-век! Надо уважать человека! Не жалеть... не унижать его жалостью... уважать надо! Выпьем за человека, Барон!

Однажды орел спрашивал у ворона: скажи, ворон-птица, отчего живешь ты на белом свете триста лет, а я всего-на-все только тридцать три года? — Оттого, батюшка, отвечал ему ворон, что ты пьешь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной. Орел подумал: давай попробуем и мы питаться тем же. Хорошо. Полетели орел да ворон. Вот завидели палую лошадь; спустились и сели. Ворон стал клевать, да похваливать. Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону: нет, брат ворон; чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст!