Что, бесцеремонно пялиться уже вошло в правила приличия? Или правила приличия на меня больше не распространяются?

Раньше на свете существовал только один человек, без которого я не смогу жить. Теперь их двое. Это не значит, что моя любовь раскололась пополам и поделилась между ними, нет. Наоборот, сердце как будто стало вдвое больше, выросло, чтобы вместить и ту любовь, и эту. Наполнилось любовью до краев.

Несмотря на то, что он вампир, у него была самая прекрасная душа, еще прекраснее, чем выдающийся ум, несравненное лицо или великолепное тело.

С Эдвардом могло не быть последней великой сцены прощания, и я не планировала её. Сказанные слова могли быть последними. Это было бы то же самое, что печатать слово «Конец» на последней странице рукописи. Так что мы не сказали ничего друг другу, но не отходили друг от друга ни на шаг. Где бы ни застал нас конец, он не застанет нас порознь.

— Не буду врать, Беллз, выглядишь ты отвратительно.
— Знаю, — вздохнула она. — Видок жуткий.
— Ты прямо чудище болотное, — кивнул я.
Она рассмеялась.

Я знал только одно — что каждую проведенную с ней секунду только собирался добавить к часам боли, которые будут позже. Сродни наркоману с ограниченным запасом наркотиков. Для меня наступил день их подсчета. Чем больше я возьму сегодня, тем будет труднее, когда запас кончится.

— Белла, это Карлайл. Что случилось?
— Я... Меня беспокоит Эдвард. Скажите, у вампиров бывает ступор?