— Так я сказала изображать парня и девушку, а не лезть ко мне целоваться...
— Изображать парня и девушку — и не целоваться... Васнецова, по-моему, это ты насмотрелась фильмов. Причем советских. Пятидесятых годов!

— Ну, и как я должен изображать твоего парня? Брутальный, необузданный мачо, источающий обезоруживающие флюиды, или скромный романтик с букетом полевых цветов, завернутыми в бумажку с написанными стихами?
— Воронцов, я хочу, чтобы ты изображал парня, который хоть раз встречался с девушкой, а не смотрел про это кино.

— Зай, ну чего ты злишься? От судьбы не уйдешь.
— Еще слово, Воронцов, и ты от сотрясения мозга не уйдешь!

— Давай готовиться.
— А смысл? Всего же три часа осталось...
— Всего? Ты не ездила в «Газели» по дороге Уфа — Казань... три часа — это вечность!

— Что это с ней?
— Не знаю... прибежала, стала кричать, доказывать, что ты ей безразличен, что хочет повесить твой плакат над кроватью... в общем, никакой логики!

— ...зато под конец эфира на кухне ни одного таракана: все от скуки дохли!
— Зато у тебя в голове их очень много. Там как раз тепло, темно и куча мусора!

— Служебных романов у меня не было, хотя моя соведущая Женя Васнецова делала мне намёки...
— Никаких намёков я не делала! Я прямо говорила: «Ты, Воронцов, дебил!»

— И почему это сегодня все девушки на меня так смотрят...
— Может, потому, что на вас женские брюки?
— Это унисекс!
— Да... в таком случае, поднимайте свой унисекс с моего кресла!